«Иллюзия побега»: есть ли вообще куда бежать?

Одна комната, четыре человека в кадре. Они пристально всматриваются в друг друга, о чем-то оживленно спорят, чего-то опасаются. Ничего не напоминает? Кажется, что Майк Николс в свое время открыл ящик Пандоры, и после «Кто боится Вирджинии Вульф?» / Who’s Afraid of Virginia Woolf? (1966) режиссеры всё чаще используют этот конструкт.

Но давайте обо всем по порядку.

Стине (Мария Бах Хансен), Тейт (Миккель Боэ Фёльсгор), их маленький сын Немо и пес по кличке Тарзан совершают своеобразный побег из цивилизации — меняют шумный Копенгаген на богом забытое место в шведской лесной чаще. Стине пишет книгу, Тейт превращает семейный дауншифтинг в «подкаст Робинзона Крузо» для радио. «Хочу найти тебя. И в каком-то смысле себя», — отвечает Тейт жене на вопрос о цели их эксперимента.

Важным пунктом эксперимента и Стине, и Тейт выбирают честность, ведь рассказать о невероятном опыте эскапизма можно и сидя в уютной квартире в большом городе. Но почти сразу пара сталкивается с загадочными обстоятельствами — помимо них в лесу есть кто-то еще, а, значит, вся затея с «одиночеством в глуши» под угрозой.

Кажется, что именно это является катализатором конфликта между партнерами, но так ли это? Не было ли еще раньше в их вежливых и пространных разговорах о писательстве и работе «двойного дна»? С самого начала через мельчайшие детали Люнгбю показывает отстраненность и растущую пропасть между супругами — будь то неловкая сцена секса или стеклянный взгляд в пустоту. То, что один супруг часто видит другого через стекло или окно, подчеркивает преграды между ними — каждый обитает в своём пузыре. Внешне спокойные и самодостаточные, они — каждый по-своему — проживают переломные моменты: измену, жертву собой и любимым делом, отсутствие заботы, поддержки и тепла от партнера, кризис самоидентификации.

Персонаж Фёльсгора, записывая очередной выпуск подкаста, вспоминает немецкого философа Людвига Витгенштейна и его изречение из «Логико-философского трактата» (1921): «Границы моего языка означают границы моего мира». Тейт использует цитату как подтверждение идей эксперимента и выхода из зоны комфорта, чтобы познать новое и расширить границы уже существующего. Но кажется, что Стине и Тейту больше подходит другое из семи положений трактата — «О чём невозможно говорить, о том следует молчать» — ведь в лесной тишине персонажи сами как будто лишены голоса. Они разговаривают обо всём на свете кроме своих реальных потребностей.

Все меняется, когда супруги сталкиваются с еще одной парой, пугающе похожими на них самих. Эти «зеркальные отражения» побуждают заглянуть в глубь себя и дать честный ответ на вопрос: «а чего хочешь ты сам?». Как и в «Соседях сверху» / Sentimental (2020) испанского режиссера Сеска Гая, разговор двух пар в закрытом пространстве (ведь дремучий лес в «Иллюзии побега» тоже своего рода сдерживающий фактор) превращается в сеанс психотерапии, который открывает глаза на то, как могло бы быть, и обнажает истинную природу каждого персонажа.

Двойственность персонажей и их мира подчеркивается и через визуальные решения. То и дело зритель видит отражения героев в зеркальной поверхности, отчего возникает эффект соединения двух частей в одно целое. Этот прием, как и концепция места, которая открывается персонажам ближе к концу фильма, позволяют проводить параллели с немецким сериальным хитом «Тьма» / Dark (2017-2020) от Барана Бо Одара и Янтье Фризе. Зритель сомневается в увиденном на экране ранее и гадает, в какой из реальностей происходит действие, кто в итоге на экране — оригинал или его злой двойник (доппельгангер)?

Как и создатель «Тьмы» Бо Одар, Люнгбю видит в любви и невероятную живительную силу, и огромных масштабов разрушение. Ведь в конечном итоге, и там, и там ради дальнейшей жизни кому-то приходится исчезнуть.