Утром 27 декабря 1991 года рейс SK 751 вылетел из стокгольмского аэропорта Арланда, взяв курс на Копенгаген. На борту находилось 129 человек, включая 6 членов экипажа. Капитан по привычке оставил дверь кабины в салон открытой. Через 25 секунд после взлёта на высоте 350 метров что-то произошло — начались сильные толчки, которые сопровождались громкими хлопками со стороны правого двигателя. «Как если бы вы запихнули в стиральную машину камни — вот на что это было похоже», — вспоминает борт-проводница Эва Бьёрнемарк, находившаяся тогда на борту. На 76 секунде на высоте 900 метров отключился сначала правый двигатель, а затем и левый. В салоне в качестве пассажира летел 46-летний Пер Холмберг — пилот SAS. Он предложил свою помощь экипажу и немедленно включился в работу.

Пилоты рассчитывали вернуться в Арланду, но для разворота не хватало высоты, поэтому, выйдя из облака, они приняли решение аварийно садиться на опушку леса близ деревни Готтрёра. При снижении самолёт врезался в макушки деревьев, потеряв большую часть правого крыла. «Когда под нами оказались деревья, я поняла, что жить осталось считанные секунды. Я просто надеялась, что умру быстро. — вспоминала впоследствии пассажирка Карин Густавссон. — Время остановилось. Мы с соседкой держали друг друга за руки. Мне удалось испытать столько эмоций одновременно. С одной стороны, какая у меня была замечательная жизнь, и в то же время грусть от того, что у меня уже никогда не будет детей, и огромная любовь к своей семье и друзьям».

Долгожданная высадка в Пхеньяне состоялась 27 июля 2008 года. Шведское трио прибыло в северокорейскую столицу на поезде из Пекина. С собой молодые люди привезли катушки швейных ниток и крупную сумму наличных. По-другому оплатить заказ было невозможно. На вокзале их встречали товарищи Донг (мужчина), Ли (женщина) и мужчина, представившийся как «товарищ Водитель». Свой первый вечер все провели в караоке-баре (он, к слову, сыграет важную роль в истории), где гости и приглашающая сторона попеременно пели северокорейские маршевые песни и Beatles, завершился вечер хоровым исполнением Night in Pyongyang («Ночь в Пхеньяне») — баллады, часто транслируемой по государственному радио. Шведы были знакомы с ней благодаря Интернету. «Нас поселили в огромном отеле на 1500 мест. Кроме нас там ещё остановились танцевальный коллектив из России, пожилой швед, работавший лифтовым инженером, и группа египетских экспертов по бетону, которые только что вложили в Северную Корею 3 миллиона евро», — вспоминает Якоб Эстрём.

Следующие 10 дней предприниматели посещали текстильные фабрики, но ни одна из них не бралась за производство джинсов. В стране они запрещены, поэтому шведы предлагали сшить «модные брюки». И только в свой последний день пребывания троице удалось встретиться с директором горнодобывающего предприятия Trade 4, у которого было ещё и текстильное подразделение. «Так часто бывает в КНДР, — впоследствии вспоминал Якоб Ольссон. — Компании редко специализируются на чём-то одном и могут заведовать несколькими производствами, которые полностью отличаются друг от друга». Директор и шведы сделали групповое фото, распили бутылку шведской водки и в конце концов подписали контракт на производство 1100 джинсов. Остановились на чёрном цвете. От классического синего денима северокорейцы наотрез отказались. По-видимому, из-за того, что он воспринимается как символ США. На прощание директор невзначай спросил у иностранцев, могут ли они сделать сайт его предприятию.

Весь следующий год прошёл в бесконечных согласованиях, что немудрено — это были первые джинсы в истории КНДР. Часто северокорейцы просто пропадали. А порой огорошивали просьбами привезти из Швеции печь для плавки цинка, купить цинковый завод или прислать пиратскую версию Adobe Acrobat, чтобы открыть файлы с макетом и выкройками.

Летом 2009 года троица вернулась в Северную Корею с инспекцией. «Фабрика в Пхеньяне напоминала милый пансионат по сравнению с теми фабриками, которые мы видели в Китае. Совершенно новая, с сотней рабочих, все в красочной униформе, атмосфера была умиротворяющая. На каждом этаже стояли караоке-автоматы с лазерными дисками. А на верхнем этаже — площадка для бадминтона», — вспоминал о поездке Тор Рауден Шельстиген. С пошивом всё было в порядке, но не хватало пуговиц, партия которых застряла где-то между Пакистаном в Пхеньяном...

Наконец, 11 ноября 2009 года партия из 1100 джинсов прибыла из Пхеньяна в Стокгольм. Это были две модели унисекс, разработанные в сотрудничестве с шведской модельеркой Юлией Хедерус. Классические облегающие джинсы — Kara Slim Fit. И более мешковатые, с заниженной талией — Oke Loose Fit. Названия отсылали к тому самому караоке-бару в Пхеньяне, где провели свой первый вечер основатели предприятия.

Казалось бы, все трудности позади, но в Стокгольме предприниматели столкнулись с новой проблемой. Универмаг, с которым ранее договаривались о продажах, в день презентации неожиданно всё отменил, заявив, что не хочет вмешиваться в политику. Дело дошло до публичных дебатов — насколько вообще этично производить джинсы в стране, которая угрожает миру ядерным оружием и ссылает неугодных граждан в концлагеря с нечеловеческими условиями содержания. На это основатели Noko Jeans парировали: «Мы считаем, что любое внешнее влияние может быть только благом для КНДР. Но вообще мы не фан-клуб северокорейского режима».

Тем не менее, 18 декабря 2009 Noko Jeans открыли в модном стокгольмском районе Сёдермальм временный «Музей Noko Jeans», напоминавший что-то среднее между бутиком и выставкой. Он проработал до 6 февраля 2010 года. Джинсы продавались там по 1500 крон (220 долларов).

В течение следующих 3 лет Noko Jeans реализовали около 1000 джинсов. Несмотря на то, что компания закрылась в 2011 году, в 2013-м у них оставалось ещё примерно 100 непроданных экземпляров.

Напоследок несколько ссылок:

• промовидео Noko Jeans 2009 года с фрагментами съёмок в КНДР
• новостной сюжет на южнокорейском телевидении о Noko Jeans
• документальный фильм «Манёвры в темноте» 2012 года (трейлер)